продолжаем бредить про рко в морровинде
Сказать, что Гудериану нравилась сложившаяся ситуация – это ничего не сказать. Оборотень был счастлив, как ребёнок, получивший на Новый Год собаку, велосипед, каску с фонариком и атлас звёздного неба сразу.
В этом новом мире пахло восхитительно. Пахло травой, морем неподалёку, пустыней где-то слева, живыми тварями, копошащимися то в кустах, то за валунами, стрекозами, бабочками, жучками, муравьями… И, что самое чудесное, не пахло ни бензином, ни химией, ни всякой прочей гадостью, отличающей цивилизованный мир от дикой природы.
Оборотень ступал легко и неслышно, широкие лапы белоснежного волка оставляли на почве следы, но ни одно, даже самое чуткое ухо, не уловило бы сейчас звука его шагов.
Не уловили и развесистые уши какого-то странного четырёхногого создания, вполне съедобного по запаху. Создание прохаживалось между двумя большими кустами с остроконечными длинными листьями и, судя по виду, само искало пропитание.
Гудериан присел на задние лапы, напрягся и прыгнул, метя клыками в горло жертвы.
У никс-гончей день не задался с утра. Сначала её разбудили и напугали, или напугали и разбудили, пепельные вампиры, стройной колонной проследовавшие мимо гнезда животины на северо-запад. Потом дурацкий клифф-рейсер уволок прямо из-под носа аппетитную жирную крысу. Несчастная гончая едва-едва смирилась с потерей завтрака и собралась с мыслями, чтобы пойти искать новый, но судьба уготовила ей совсем иную участь. Даже не успев этому удивиться, животное ощутило на своей шее чьи-то сомкнувшиеся зубы и провалилось в блаженные тёмные воды Забвения, чтобы, как считали последователи большинства религиозных культов, возродиться там в новом обличьи.
Гудериан был далёк от философских размышлений на тему, куда уходят души умерших существ, он просто перехватил добычу поудобнее и поволок её в сторону лагеря. Однако, злая судьба убиенной им никс-гончей, видимо, переметнулась к нему, ибо сделав всего несколько шагов, он услышал над головой шорох кожистых крыльев. Не выпуская мясо из зубов, оборотень поднял мохнатую голову – прямо над ним зависло нечто похожее на давно вымерших птеродактелей, о которых Райсцану рассказывал всезнайка Исаак.
Птеродактель начал снижаться, помахивая когтистым хвостом.
Гудериан выплюнул добычу и приготовился её защищать.
Двадцать минут прыжков, лая, воплей клифф-рейсера и прочего производимого дракой шума привлекли внимание всей округи, от жучков и муравьёв до парочки эшлендеров, охотившихся в этих местах.
Храбрые сыны пепельных пустынь остановились в нескольких шагах от невиданного зрелища – огромное неизвестное на Вварденфелле животное, похожее на белую собаку, вело схватку за труп никс-гончей со здоровенным клифф-рейсером.
-Как думаешь, Ахас, это собака скоро поймёт, что так высоко подпрыгнуть ей богами не надо?
-Не знаю, Уйсун, по-моему, эта собака считает себя птицей.
-Это, конечно, её личное дело, кем себя считать, однако её уверенность в собственной возможности взлететь никак не влияет на объективную возможность собак летать.
-Но пока клифф-рейсер об этом не знает – у собаки есть некоторое преимущества.
Размеренные комментарии эшлендеров через некоторое время обратили на себя внимание клифф-рейсера, он посмотрел в сторону, из которой доносились звуки и это было последней ошибкой в его жизни – Гудериан изловчился, подпрыгнул, вцепился в хвост «птички» и что было сил дёрнул её вниз вправо, так, что череп клифф-рейсера раскололся при ударе о валун на две аккуратные половинки.
-Надо же. Иногда богам бывает угодно, чтобы тот, кто ходит по земле, одолел того, кто живёт в небе, - заметил тот, кого звали Уйсуном.
Гудериан выплюнул дурно пахнущие перья и тоже посмотрел на беседующую парочку.
Ахас выхватил кинжал, готовясь защищаться, но невиданный зверь вместо того, чтобы начать атаку, попросту взял в пасть шею никс-гончей и поволок тушу сквозь заросли горьколистника куда-то в сторону побережья.
-Ты не считаешь, Уйсун, что наш долг перед племенем – проследить, куда пошла эта безумная собака?
Уйсун молча согласился и оба охотника стали крадучись пробираться по следу «безумной собаки».
Хельга и Бальтазар являли собой занимательную скульптурную композицию «два голодных розенкройцера верхом на каменном жуке». В животах у обоих то и дело бурчало, но воспитанные австрийские дворяне делали вид, что эти странные звуки издаёт окружающий ландшафт или мирно сопящий на соломенной подстилке терран, невинный вид которого уже сам по себе бросал вызов пространственно-временному континиуму.
И Хельга, и Бальтазар резко вскочили, когда из кустов появился белый волк с мёртвым животным в зубах.
-Я не буду это готовить, - Хельга немедленно села обратно на жука.
-А я буду! – с энтузиазмом воскликнул Бальтазар, доставая из-за пояса недавно приобретённый серебряный кинжал, который намеревался использовать в качестве кухонного ножа, - Эх, жаль, приправ никаких нет.
-Положи тушу панцер магиру под выдох – будет тот же эффект, что и если бы вымочить мясо в вине.
-А неплохая мысль!
Хельга икнула уже далеко не в первый раз за день.
А Василиск принял на себя командование приготовлением трапезы в отсутствии других кандидатур:
-Гудериан, разведи костёр! И поищи там в палатке, нет ли хоть соли. И перцу! Ещё бы гвоздики…
Оборотень, как и обычно молча, принял человеческий облик, чем немало смутил Хельгу, так как в отличие от мага с методами искривления пространства знаком не был и свою оставленную под кустом одежду призвать не мог, в результате чего был вынужден неторопливо вернуться в заросли и там облачиться в орденскую форму. И лишь после этого всё так же неспешно принялся выполнять распоряжения Бальтазара, по дороге втянув панцер магира обратно в полатку за ноги.
-Он ужасен, - бросила Хельга, когда Гудериан исчез за войлочной дверью.
-Разве? А по-моему, очень неплохо выглядит, - не оборачиваясь ответил Бальтазар, свежуя тушу.
-С каких пор тебе стали нравиться оборотни? – съязвила Хельга.
-При чём здесь оборотни, я говорю о мясе.
-А я – о Гудериане.
-А… И Гудериан тоже выглядит неплохо.
-Так тебе всё же нравятся оборотни?
Бальтазар отмахнулся и отбросил в сторону свежую шкуру. Несколько капель ещё жидкой крови полетели в сторону Хельги, но на счастье Бальтазара, не достигли её редкой масти локонов.
Промежуточная между завтраком и ужином трапеза Розенкройца протекала в тёплой и дружественной обстановке. В палатке Гудериан обнаружил не только соль и перец, но и какие-то другие местные специи, одобренные Бальтазаром и успешно им применённые.
Ахас и Уйсун, залегшие в кустах и молча созерцавшие весь процесс приготовления и поглощения отбивных из мяса гончей, захлёбывались слюной. Они бы давно кинулись на крайне странных чужеземцев и отобрали бы источающую нестерпимо соблазнительный аромат еду, но считали себя людьми приличными и цивилизованными, поэтому решили подождать, здраво рассудив, что всю эту гору мяса эти трое съесть не смогут и большая часть останется. А вот когда все трое будут сыты и тяжелы на подъём – можно будет практически без боя спереть себе вкусностей и поживиться ещё чем, что найдётся.